Чем кроме церкви где был госпиталь(хппг) во время войны славна большая ящера

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]
Последняя дорога Пушкина
«Вчера, 29 января, в 3-м часу пополудни скончался Александр Сергеевич Пушкин...», - сообщали «Санкт-Петербургские ведомости». Велико было горе всех друзей и почитателей поэта. Весть о его смерти потрясла многих. Император Николай I в послании к брату, великому князю Михаилу Павловичу, писал из Петербурга в Рим: «С последнего моего письма здесь ничего важного не произошло кроме смерти известного Пушкина от последствий раны на дуэли с Дантесом».

Всенародная любовь к А.С. Пушкину породила немало легенд о поэте, в которых порою причудливо переплетаются подлинные факты и вымысел. Одна из таких легенд, связанная с трагической кончиной Пушкина, родилась в Гатчине...

А.И. Тургенев.
Худ. П.Винъерон. 1830-е гг.

Известно, что после отпевания в придворной Конюшенной церкви во имя Спаса Нерукотворного Образа гроб с телом поэта, согласно воле покойного, был перевезен по Белорусскому тракту для погребения в Святогорский монастырь. Проводить Пушкина к месту его успокоения император Николай I поручил старому другу поэта Александру Ивановичу Тургеневу. 2 февраля 1837 года тот записал в своем дневнике: «Жуковский приехал ко мне с известием, что государь назначает меня провожать тело Пушкина до последнего жилища его... Куда еду - еще не знаю...»

П.А. Вяземский в письме московскому почт-директору А.Я. Булгакову о кончине поэта сообщал: «Тургенев отправился третьего дня вечером с телом Пушкина и с жандармским капитаном для погребения в монастырь Святые Горы, Псковской губернии, близ деревни Пушкина».

Сохранившиеся архивные документы и почтовые карты, письма и дневники современников поэта позволяют с большой точностью проследить этот траурный путь. Как известно, государь снабдил Тургенева «особой подорожной», которая способствовала обеспечению скорейшего проезда. В дороге его сопровождали жандарм и почтальон. Проводить Пушкина в последний путь вызвался и его дядька Никита Козлов.

Из письма В.А. Жуковского отцу поэта С.Л. Пушкину из С.-Петербурга в Москву 15 февраля 1837 года.
«3 февраля в 10 часов вечера собрались мы в последний раз к тому, что еще для нас оставалось от Пушкина; отпели последнюю панихиду; ящик с гробом поставили на сани; сани тронулись; при свете месяца несколько времени я следовал за ними; скоро они поворотили за угол дома; и все, что было земной Пушкин, навсегда пропало из глаз моих».

Из дневника А.И. Тургенева.
«4 февраля, в 1-м часу утра или ночи, отправился за гробом Пушкина в Псков; перед гробом и мною скакал жандармский капитан. Проехали Софию, в Гатчине рисовались дворцы и шпиц протестантской церкви; в Луге или прежде пил чай. Тут вошел в церковь. На станции перед Псковом встреча с камергером Яхонтовым, который вез письма Мордвинова к Пещурову, но не сказал мне о нем. Я поил его чаем и обогнал его, приехал к 9-ти часам в Псков, прямо к губернатору...»

Из дневника профессора А. В. Никитенко.
«12 февраля. Дня через три после отпевания Пушкина увезли тайком в его деревню. Жена моя возвращалась из Могилева и на одной станции неподалеку от Петербурга увидела простую телегу, на телеге солому, под соломой гроб, обернутый рогожею. Три жандарма суетились на почтовом дворе, хлопотали о том, чтобы скорее перепрячь курьерских лошадей и скакать дальше за гробом.
- Что это такое? - спросила моя жена у одного из находившихся здесь крестьян.
- А Бог его знает что! Вишь, какой-то Пушкин убит - и его мчат на почтовых в рогоже и соломе, прости Господи, - как собаку».

Перевоз тела А.С. Пушкина из Петербурга в Святые Горы.
Художник А. Наумов. 1894

Из письма А.И. Тургенева - А.И. Нефедьевой из Петербурга в Москву 9 февраля 1837 года.
«3 февраля в полночь мы отправились из Конюшенной церкви с телом Пушкина в путь: я с почтальоном в кибитке позади тела, жандармский капитан впереди оного. Дядька покойного желал также проводить останки своего доброго барина к последнему его жилищу, куда недавно возил он же и тело его матери; он стал на дровнях, кои везли ящик с телом, и не покидал его до самой могилы. Ночью проехали мы Софию, Гатчину, к утру 4-го февраля были уже в Луге, за 140 верст от Петербурга, а к 9-ти часам вечера того же дня уже в Пскове...»

Несложные подсчеты показывают, что траурный кортеж с гробом Пушкина буквально мчался по Белорусскому тракту. Расстояние от Петербурга до Пскова в 285 верст Тургенев и его спутники проделали всего за 19 часов. Ехали действительно очень быстро, со средней скоростью 15 верст в час. Подорожная, выданная государем, давала право не делать остановки на каждой станции, а ехать «столь поспешно, сколько сие будет возможно».

Длительные задержки в пути, а тем более ночевка, были просто невозможны.
Утром 6 февраля 1837 года Пушкина похоронили...

Народное предание, передающееся из поколения в поколение среди старых гатчинцев, повествует о том, что по дороге в Святогорский монастырь траурный кортеж с гробом Пушкина ненадолго остановился в Гатчине, во дворе дома местного мещанина, в то время владельца знаменитого трактира, Гаврилы Лытикова. В нашем городе эта легенда была официально известна еще в начале XX столетия. О бытовавшем в то время «гатчинском» предании упоминал в 1912 году популярный в России журнал «Нива». Но еще больше заговорили о старинной легенде в нашем городе в довоенные годы, когда отмечалась столетняя годовщина со дня гибели поэта. Историческим фактом считал эту легенду гатчинский краевед, научный сотрудник Красногвардейского городского музея (в то время Гатчина называлась Красногвардейском) Ангелис Николаевич Лбовский. В заметке «Памятный дом», опубликованной в одном из номеров газеты «Красногвардейская правда» за 1937 год, он сообщал:

«Со слов старожилов Красногвардейска установлено, что при перевозе тела А. С. Пушкина в 1837 году из Петербурга к месту погребения подвода с телом великого поэта останавливалась в Гатчине, во дворе дома, принадлежащего Лытикову. Дом этот (по проспекту 25 Октября № 33) сохранился до настоящего времени...»

В послевоенные годы интерес к «пушкинской» легенде только усилился. Местный краевед, один из авторов известной книги «Гатчина» (1959 г.), Леонид Владимирович Рузов в статье «А. С. Пушкин и Гатчина», напечатанной в 1953 году в одном из номеров газеты «Гатчинская правда», писал:
«3 февраля (16 февраля н.ст.) 1837 года, рано утром через Гатчину проследовала траурная процессия... Проживающие в доме № 33 по проспекту 25 Октября две сестры старушки Егоровы утверждают, что им, еще юным школьницам, передавал хозяин дома, что кибитка с телом покойника заезжала в этот дом. Горсовету следовало бы уточнить этот факт и увековечить память А. С. Пушкина установлением мемориальной доски на доме № 33 с кратким изложением этого события...»

Впоследствии и другие гатчинцы вспоминали это предание, так же как и бывшего хозяина «памятного» дома Лытикова, потомки которого жили в нашем городе еще очень многие годы... А соответствует ли старинная легенда действительности?

А.И. Тургенев упоминает Гатчину только в связи с проездом через него. О сделанной здесь остановке он не сообщает. Гатчину траурный кортеж проследовал глубокой ночью, около 3 часов. Еще через два часа он миновал почтовую станцию в деревне Выра. К утру, проехав почтовые станции в Ящере и Долговке, около 9 часов, дроги с гробом прибыли в уездный город Лугу.

«...В Луге или прежде пил чай. Тут вошел в церковь», - записал в своем дневнике А.И.Тургенев. Можно предположить, что именно в Луге или на почтовой станции в селе Ящера, на 91 1/2 версте от столицы, но не в Гатчине, провожающие в последний путь поэта путники сделали непродолжительную остановку для смены лошадей и «на чаепитие», о котором вспоминал Тургенев. В Луге и Ящере близ почтовых станций находились церкви, в одну из которых во время стоянки кортежа заходил Тургенев. Скорее всего, это была Сергеевская церковь в селе Ящеры.!!!!!!!!!!!!!! Жена А. В. Никитенко, случайно встретившаяся с траурным кортежем на одной из почтовых станций «неподалеку от Петербурга», вряд ли могла не запомнить Лугу или Гатчину. Таким образом, именно в Ящере, а не в Гатчине действительно какое-то время мог находиться гроб с телом Пушкина. И все же нам очень хочется верить в легенду. А вдруг? Вопросов много... Почему именно лытиковский дом и его владелец оказались связанными с последней дорогой Пушкина? Предания всегда таят немало странных загадок. В гатчинской пушкиниане эта легендарная история, пожалуй, самая загадочная.

А. Бурлаков

Со своей стороны отмечу, что местный краевед Константин Какашевский
живет в доме под аистами говорит что вселе от стариков передается легенда о часовне посередине деревни и ее остатках фундамета где ночью зимой 1837 простоял гроб с телом пушкина ( по причине метели).....!?! Часовня не сохранилась к началу 20 века и в 200 метрах от бывшей часовни построена сергиевская церковь от которой идет попова дорога через красную горку в деревню луги, в 50 е церковь сожгли и на северной околице дервни мы видим остов сергиевской кирпичной церкви( возможно часовня так же была сергиевская) в войну в церкви был ХППГ госпиталь лужского сектора обороны.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]



254. Ящера (Мшинской), церковь во имя Св. прп. Сергия Радонежского, каменная, 1871-72 гг., арх. Г.И. Карпов, закрыта в 1930-е гг., сохранилась в руинах.
Деревня Ящера, в прошлом Большая Ящера, находилась на границе Лужского и Царскосельского уездов, относилась к территории последнего. Деревня расположена при пересечении шоссе Санкт-Петербург – Луга русла р. Ящеры.
История села нуждается в дополнительном изучении. Известно, что в древности оно входило в состав Орлинского Спасского погоста. Дорога из Санкт-Петербурга, современное Киевское шоссе, была почтовым трактом, трасса которого первоначально проходила восточнее современного шоссе. Тракт был оборудован почтовыми станциями, одна из которых была устроена в Большой Ящере. Следующими были почтовые станции в Долговке, Луге, Городце. Сначала здания почтовых станций (контор) были деревянными. При Николае I, в 1830 – 1840-е гг. при изменении трассы на ее современное прохождение, деревянные почтовые станции заменили на каменные почтовые дворы. Один из них в деревне Выра сохранился, восстановлен и обращен в музей. Почтовый двор в Ящере также сохранился, но в частично разрушенном состоянии. Между тем, в его истории есть одно любопытное событие. Одно время ящерскому почтовому двору пришлось побывать императорским дворцом. По крайней мере, таким он значится на плане села 1868 г.
Превращение здания ящерской почтовой станции в царский дворец произошло по причине ввода в эксплуатацию Петербургско-Варшавской железной дороги. Почтовый тракт утратил свое прежнее значение, и ящерский почтовый двор был приспособлен под «царский заезжий охотничий дом», или, по другому, под «императорский охотничий дворец». Здесь останавливались для охоты императоры Александр II и Александр III, пока для последнего в здешних местах, по Ящерой, не был построен специальный охотничий дом по проекту архитектора Л.Л. Петерсона, создателя часовни в г. Луге, в городском саду у Воскресенского собора.
Предполагаем, что именно обустройство бывшей почтовой станции под императорский охотничий дворец привело к решению построить в Большой Ящере каменный храм, проект которого был разработан епархиальным архитектором Г.И. Карповым, с именем которого связано завершение строительства Лужского Воскресенского собора.
К 1867 г. проект большеящерской церкви был завершен. На одном из его чертежей митрополитом новгородским и Санкт-Петербургским Исидором было начертано: Именем Господним благословляю храм по сему проекту если в техническом отношении окажется удовлетворительным. Декабря 10 дня 1867 г.». Годом позже проект был утвержден губернским строительным отделением.
Место под постройку церкви выбрали с восточной стороны шоссе в 100 саженях (~ 200 м) к северу от почтовой станции, рядом с существующей часовней. Землю под строительство дома для церковного причта и служб пожертвовал отставной генерал-майор Лыщинский, за женой которого к 1861 г. числились сама деревня Ящера, а также деревни Михайловка, Покровка, Кузнецово. Строителем (главным жертвователем) церкви и церковного дома был потомственный почетный гражданин Иван Петрович Лесников.
Г.И. Карпов разработал проект каменного однопрестольного храма, одноглавого с шатровым перекрытием на восьмерике основания с каменной шатровой колокольней, решенной в один ярус. Храм и колокольня объединялись трапезной. Построенный в русском стиле храм, несмотря на достаточно скромные размеры, производил монументальное впечатление, прежде всего благодаря строгому декоративному оформлению
Основным оформлением фасадов стали узкие окна с широкими арочными наличниками. Особенно привлекают окна северного и южного фасадов – трехчастные, флорентийского типа, т.е. разделенные колоннами на три арочных проема. Каждое из этих окон обрамлено неглубокой нишей с арочным верхом, в поле которого размещена композиция из трех глухих люнеттов и круглого окна в плоскости центрального из них. Подоконная часть акцентирована пояском из трех прямоугольных нишек.
Церковь построена в 1871-72 гг. из красного кирпича. Снаружи она была «окрашена муммиёю», т.е. клейкой эмульсией, создающей эффект лакированной поверхности. Внутри храм был оштукатурен и выкрашен «под небесный цвет».
Церковь имела в длину 13, в ширину 6,5 сажен. Вопреки проекту, церковная колокольня была построенной не каменной, а с деревянным верхом. Звон ее насчитывал 6 колоколов.
В церковь вели два крыльца: одно со стороны колокольни, другое – через алтарь. «Кресты на храме медные, вызолоченные». Еще один малый крест возвышался над притвором – пристройкой при входе со стороны колокольни, над дверьми которого находилась икона Явление Богородицы прп. Сергию. Освящение храма состоялось 13 (25) августа 1872 г.
В комплексе с чертежами церкви Г.И. Карпов разработал и проект дома для проживания церковного причта: одноэтажное деревянное строение, вытянутое в плане на 9 осей. Центральная часть дома обрамлена лопатками, акцентирована пилястрами и треугольным фронтоном. Тщательно проработано декоративное оформление оконных наличников.
Церковный приход был довольно обширен, включал близлежащие населенные места Царскосельского и Лужского уезда: Ящеру, Покровку, Кемск, Сорочкино, Низовку, Чернецово, волостное село Луги и др. – всего 10 поселений. Самыми населенными из них были Сорочкино – 400 жителей, Луги – 285, Ящера – 257. Всего же численность прихода составляла 2100 человек (на 1880-е годы). Железнодорожные станции Дивенская и Мшинская также относились к Ящерскому приходу. Позже к ним добавилась и вновь основанная станция Низовская.
«Крестные ходы кроме 6 января и 1 августа бывают 23 апреля и 8 июля в Ящерское Поле, 10 июля в Луги, 27 июля в Низовку».
О состоянии церкви и прихода на начало 1900-х годов говорится следующее: Церковь «крепкая, светлая, чистая…, утварью и ризницей церковь достаточна. Прихожане к храму усердны, есть много жертвенных вещей. Свечной доход довольно большой: за 7 месяцев 613 руб. 35 коп. …
Приходского попечительства нет. В приходе 4 земских школы и 3 школы грамоты»… Далее говорится, что учащиеся, закончившие курс, или среднее отделение ящерской земской школы «отвечали удовлетворительно». Отмечалось хорошее состояние церковной библиотеки. Что же касается причта, то здесь картину портил местный дьякон, который «за нетрезвость и неблагоповедение был смиряем монастырским подначалием».
В окрестностях Ящеры в конце XIX – начале ХХ вв. находилось несколько небольших предприятий, среди них два стеклянных завода: Нечаевский (Липовский) и купчихи Антонины Ивановны Виддер. Последний к 1905 г. стал принадлежать т.н. Бельгийскому обществу. Он находился к югу от деревни на берегу р. Ящеры. До наших дней сохранились остатки ведущей к нему дороги, слитки плавленого стекла.
К северо-востоку от села к началу 1860-х гг. возникла мыза Ящера, впоследствии приобретенная купцом Михаилом Яковлевичем Томасовым, в это же время на купленной им земле вблизи ст. Преображенская (Толмачево) он устроил лесопильный завод (в советское время завод ЖБИ) и отдельную железнодорожную платформу, ныне платформа Партизанская.
При Томасове мыза Ящера именовалась Михайловской, по имени владельца. Она делилась на две части: жилую и хозяйственную. Первая размещалась на холме, состояла из усадебного дома и пейзажного парка, разбитого на склонах холма.
Хозяйственную часть усадьбы составляли производственные каменные и деревянные строения. Здесь же находился прямоугольный формы пруд, обсаженный плакучими ивами. Часть построек была сложена из дикого камня, Большинство хозяйственных построек усадьбы сохранились до наших дней, включая протяженное здание скотного двора. В советское время на основе Михайловской мызы возникла центральная усадьба совхоза «Красный Маяк». Территория самой мызы стала служить хозяйственной площадкой совхоза.
Закрытый в 1930-е годы ящерский храм действовал в военное лихолетье. Ныне от него остались только стены и подпружные арки купола.
255. Ящера (там же), часовня невыявленного наименования, деревянная (?), перв. половины XIX в., не сохранилась.
Ящерская часовня находилась к северу от церкви, впоследствии была включена в церковную ограду. На плане местности 1868 г. она показана как существующая, т.е. была построена до начала проектных работ по церкви и, возможно, определила выбор места под строительство последней. В сведениях начала 1900-х годов о ящерской часовне сказано, что она предназначалась для отпевания «умерших от заразных болезней», т.е. опасных в инфекционном отношении. По тем временам это считалось редким примером гигиены в быту сельского населения. Ящерская часовня производила впечатление «чистой и красивой».
В церковной ограде погребали только служителей церкви. «Для мирян же есть в версте от церкви другое кладбище».
Качественные изменения в жизни села произошли в конце XIX – начале ХХ века. На 1898 г. здесь уже были фельдшерский пункт, земская школа, временное телеграфное отделение. В 1910 году в Ящере открывается почтовое отделение. В том же году в приходе Сергиевской церкви было образовано приходское братство трезвости с утвержденным уставом. Через два года отдельные части села объединяются в одно общее поселение, где в 1914 – 1915 гг. открывается телеграф. По всему видно, что Ящеру ждала участь стать одним из самых крупных и благоустроенных сел на Псковском тракте, таким, каким были Рождествено, Городец, или заплюсское Заполье.

!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
есть версия что "станционный смотритель пушкина списан с ящеры"))) а в выре не было никогда почтовой станции,,,,))) там в сосетское время после войны искусственно создали музей пушкина,,,, но там был конц лагерь не пейте воду из колодца во дворе музея, музейные работники ее не пьют концлагерь выселенных из пушкино, слуцка и других городов и поселков прифронтовой полосы, и военнопленных лужского рубежа и красногвардейска, ибо в колодец немцы скинули больше 3000 пленных. ,а может и 6000,((( как они туда все влезли???
влезли но это факт!!!!

ну вообщем в колодец скидывали только командиров а рядом с колодцем хоронили во рву до 6000 красноармейцев , многие из которых умерли от сыпного тифа

А. А. Архипов
УЗНИК № 63211 R

Александр Александрович Архипов (1902-1973 гг.) - уроженец Тотьмы. До войны окончил школу землеустроителей. Работал в разных районах Вологодской и Архангельской областей. В 1941 году из Кубеноозерского района был мобилизован и отправлен us Череповца на фронт под Ленинград, где и попал в плен. В родной город вернулся только в 1947 году, работал в районном земельном отделе землеустроителем до выхода на пенсию в 1962 году.

Публикуемые воспоминания были написаны Александром Александровичем Архиповым после возвращения из плена в 1947 году. Долгое время они хранились в семье Архиповых. Обнаружены были случайно сотрудником музея Александрой Александровной Шиховой при просмотре фотографий в доме Нинели Григорьевны Жуковой, дочери автора воспоминаний. Она не сразу решилась передать тетрадь с рукописью своего отца, потому что и раньше предпринимались попытки опубликовать дневник, но они не увенчались успехом. Лишь в 1998 году воспоминания узника Дахау поступили на хранение в архив Тотемского краеведческого музея.

Воспоминания А. А. Архипова подготовил к публикации
М. Д. Рябков.
Война

22 июня 1941 года репродукторы разнесли по всей стране весть о том, что войска гитлеровской Германии без объявления войны, вероломно вторглись на нашу территорию.

Я работал в то время землеустроителем облсельхозуправления и находился в Усть-Кубинском районе в командировке. Являясь командиром запаса, я срочно отправился в Вологду в горвоенкомат, где получил назначение на должность помощника начальника 13-го полевого прачечного отряда, который формировался в городе Череповце.

Через месяц наш отряд погрузили в эшелон и отправили в Ленинград, а оттуда - в Гатчину. Пробыв в Гатчине дней пять-семь, отряд получил распоряжение продвигаться к станции Мшинской и расположиться около нее у деревни Сорочкино.

Принимая во внимание, что отряд не входил ни в какую часть, командование решило ходатайствовать о включении его в какую-нибудь воинскую часть, так как отряду стали отказывать в отпуске продуктов. Военный комендант станции Мшинской решил отправить отряд в сторону города Луги в район деревни Долговки в распоряжение 177-й стрелковой дивизии 41-го армейского корпуса. Отряд прибыл в указанное место. Но к тому времени город Луга уже был сдан.

Началось отступление, но не по шоссе на Ленинград, а на восток, по лесам и болотам. Решили пройти через деревню Чащу и выйти на железную дорогу Москва-Ленинград. Когда подошли к Чаще, она уже была занята немцами и путь на восток был отрезан. Тогда командование приказало изменить курс и двигаться на север, к Ленинграду.

Запасы горючего иссякли, машины и технику решено было уничтожить. Питанием служили сырое конское мясо и клюква.

Утомленные и истощенные бойцы, не спавшие несколько суток, еле двигались.

Наконец 10 сентября вышли к реке Оредеж, где и расположились лагерем. Вынужденная остановка продолжалась несколько дней. 15 сентября ранним туманным и холодным утром началась переправа. После форсирования реки образовались отдельные группы бойцов, которые и следовали дальше. Силы меня покидали. Начал пухнуть, ноги подчинялись плохо, болел уже двадцать дней, во рту не было ни крошки хлеба, но надежда на соединение с нашими частями не угасала.

При подходе к городу Слуцку (г. Павловск) наша группа была обстреляна из минометов и пулеметов и рассеялась. Мне с четырьмя бойцами удалось пробраться в город. На следующий день в Слуцк вошли немцы. Было предпринято несколько попыток выхода из города, но безуспешно. Ноги сильно распухли и при ходьбе причиняли страшную боль. 22 сентября 1941 года при очередной попытке выбраться из города я оказался в руках фашистов. Это был самый черный день в моей жизни.
Лазарет

Всех пленных привели на площадь у бывшего царского дворца. Их было очень много. Стоять я уже не мог и сел прямо на мокрую землю. Ноги распухли, как бревна, да и лицо из-за опухоли стало неузнаваемым. Видя мое состояние, товарищи посоветовали зайти в здание, где был расположен лазарет для пленных, обслуживаемый пленными врачами.

Раненые и больные валялись на голом полу, прикрытые своими шинелями. Смертность была очень высокая. Все, кто мог передвигаться, принимали участие в похоронах умерших бойцов. Раскапывали дерн, укладывали умерших и этим же дерном прикрывали их, отчего получалось возвышение на размер лежащего человека.

Во дворце лазарет просуществовал два дня, а затем всех раненых и больных перевели в здание железнодорожной школы, где на голом полу без лечения они провалялись дней пятнадцать. Кормили исключительно кониной.

В первых числах октября лазарет эвакуировали в тыл. Раненых и больных посадили в грузовые машины и повезли в южном направлении, в деревню Выру. Большинство привезенных разместили в здании бывшей школы, а остальных - в крестьянских домах, предварительно выселив из них местных жителей. Территорию лазарета огородили колючей проволокой и поставили часовых. Я попал в здание школы. Сначала ни коек, ни нар не было. На полу постлали солому, на которой вповалку разместили раненых и больных, оставив между рядами узкий проход шириной не более метра. 14 октября выпал снег. В помещении лазарета было холодно. Раненых и больных лечили наши пленные врачи и сестры, а санитаров заменяли выздоравливающие бойцы. Работа врачей была под контролем немецкого врача.

В первое время бани не было, белье не менялось, да и менять было нечего. Солома не обновлялась. Все это породило вшивость. Перевязки на ранах делались через двенадцать дней. Инструментов для проведения операций тоже не было. Не было и посуды.

Умирали не только от ран и болезней, но и от голода. Дневной рацион состоял из ста двадцати пяти-ста пятидесяти граммов эрзац-хлеба и пятисот граммов воды, заправленной листьями зеленой капусты.

Вдобавок ко всем бедам появился еще сыпной тиф, косивший без разбора больных и здоровых, не забывая и охраняющих немцев. Я думал, что тоже заболею, но, видно, не судьба. Тифом не заболел потому, что еще в 1918 году болел им, и организм мог бороться с этой болезнью. Жизнь подходила к концу, а умирать не хотелось. Пришлось распрощаться с наручными часами, единственной вещью, напоминавшей о доме. Я продал их повару, за что получил: три буханки хлеба, пятьсот граммов сыру, двадцать граммов комбижиру, пятьдесят граммов крупы "Геркулес" и около килограмма фасоли. Это для меня было целым состоянием. К получаемому голодному пайку стал прибавлять из имеющихся у меня запасов и постепенно начал немного поправляться.

Утренние обходы лазарета делал врач-немец. Неизменным спутником ему служила суковатая можжевеловая палка, которую он ежедневно пускал в действие, пробуя ее крепость на телах раненых и больных, а иногда и на лечащих русских врачах. Этот изверг был в лазарете около шести месяцев, а потом его куда-то перевели.

После прибытия нового молодого немецкого врача в лазарете произошли некоторые перемены. Появились двухъярусные нары, началась борьба с вшивостью.

К тифу прибавилась новая, еще более страшная болезнь - дизентерия, так называемый токсический понос, от которого смертность составляла почти сто процентов.

Пришла весна 1942 года, снег растаял, и во дворе лазарета появилась громадная яма, заполненная доверху водой. Этой водой умывались больные, стирали в ней свое белье и выливали туда разные нечистоты. В этой яме развелась масса лягушек, а на берегу появились "рыболовы". Так, каждый рыболов-лягушатник, наловив штук пятьдесят, начинал варить "уху". Не всем нравилось подобное кушанье, большинство предпочитало корни подснежника и щавель.

В конце апреля двое выздоровевших пленных сумели бежать, их поймали и на глазах больных расстреляли на лазаретном кладбище.

В июне 1942 года в лазарет прибыло большое пополнение из-под Мясного Бора, из частей 2-й Ударной армии, которой командовал предатель Власов. С прибытием пополнения с питанием стало еще хуже. Однажды в пищу больным были отпущены консервы - копченые рыбки. Чтобы они не достались больным, немцы признали их непригодными в пищу и решили уничтожить. Консервные банки были распечатаны, а их содержимое высыпали в лазаретную уборную. Изголодавшиеся больные ночью выловили из уборной выброшенную рыбу, промыли водой из ямы и... съели.

Меня в числе тридцати пяти человек зачислили в рабочую команду для заготовки дров. Ежедневно в шесть часов утра команда выстраивалась и под конвоем отправлялась за пять-семь километров в лес. В деревянных колодках идти было невозможно, ноги растирались в кровь, приходилось снимать колодки и топать босиком. Нарубленные бревна носили на плечах. Брались за бревно человек пятнадцать и шли к месту складок, иногда метров за двести. Работа для истощенных людей была поистине каторжной. Наступила осень, погода становилась холодная, ноги мерзли, хотя и были обмотаны шинельными лохмотьями. Во время обеденного перерыва собирали грибы, а придя вечером в лагерь, варили из них суп.

Изнурительная работа в лесу и вечное недоедание снова подорвали мое здоровье. Я вновь опух и был отправлен в лазарет.

В начале февраля 1943 года лазарет облетела радостная весть о разгроме немцев под Сталинградом. Группа из восьми человек, сре

среди них был и я, стала готовиться к побегу. Все было готово, но рано утром, в день, назначенный для побега, нас всех забрали, повели на станцию Сиверскую, посадили в вагон и повезли в Эстонию.

Дружище, ты забыл написать, что у этой церкви затерялась могилка первого(!) члена ВЛКСМ лужского р-на (не помню его фамилии). Когда захотели эту могилку возродить, новые псевдохозяева стали сильно препядствовать историческим изысканиям.

общался))года 4 назад, псевдохозяин махнув рукой в сторону лугов бросил " там всех немцы и утопили в болоте")))))

зато в Толмачево))) есть памятник герою революции Толмачеву))

Если бы не памятник я бы подумал что топоним Толмачево несет ответственный смысл как скажем деревня Толмачи на пулковских высотах между деревнями русское койрово и финское койрово))
как никак севернее у ящеры граница с ингерманландией