Страшные страницы войны...

Предлагаю здесь выкладывать отрывки из того, что встречалось на обозначеную тему.

Прочитал воспоминания о блокаде Андреев В. Н. 1922 гр
..........На попутной машине быстро доехал до окраины города и сел на трамвай. Тетя жила на рабочей окраине, там, где располагался завод «Большевик», на котором работал ее муж, и трамвайная линия шла туда вдоль Невы до улицы Троицкое поле. В общем, сел в трамвай, нас там было человек пять, не больше. Едем, задумался о чем-то своем, и вдруг что-то произошло, я даже не сразу сообразил что. Оказывается, наш трамвай врезался в огромный косяк крыс… Их там, наверное, были десятки, если не сотни тысяч и они с какого-то кладбища через трамвайные пути шли к Неве попить воды… Ведь зимой умерших никто не хоронил, потому что копать промерзшую землю сил ни у кого не было, а трупы людей просто складывали на кладбищах в огромные штабеля… От этой ужасной картины вагоновожатый растерялся, остановил трамвай, так вы не поверите, эти обезумевшие крысы прыгали аж до крыши, и нам повезло, что все окна оказались закрыты. Но мы все так перепугались, что нас могут крысы сожрать… И спасло то, что вагоновожатый догадался и сдал метров на пятьсот назад, там подождали, пока все эти крысы пройдут и только потом проехали дальше…

А я для тети вез с собой кое-что из продуктов, но решил, что этого мало. На Невском работали такие небольшие базарчики, и на одном из них я за тысячу, что ли рублей купил тарелку холодца. Прихожу в ее подъезд, нужно подняться на четвертый этаж, а пройти невозможно – сплошной каток. Ведь все люди выливали из квартир прямо на лестницу и все это замерзло… Что делать, взялся за перила и пополз. По пути четыре трупа видел… Вхожу в ее квартиру, а у нее ни деревянного пола не осталось, ни мебели, ничего, все в буржуйке сожгла… Сама худая-худая и голодная… Отдал ей продукты и она сразу принялась за холодец. и нашла в тарелке детскую ручку… Пальчики и часть кисти грудного, наверное, ребенка… И вы знаете, она доела… Когда вернулся в часть рассказал об этом товарищам, и они тоже признались, что слышали про случаи людоедства и рассказали, что в городе орудовали такие бандиты, которые отнимали у матерей маленьких детей… Но если бы я обо всем об этом знал заранее, то, конечно, этот холодец ни в коем случае не купил бы. А так получилось как получилось… Во всяком случае ей я пусть и немного, но помог выжить в блокаду, а вот ее сыну не смог...........

Рассказ второй: "В мансарде на Фонтанке".

Узнала я об этом от очень доброй женщины, Натальи Васильевны, мамы Коли Фукина, которая из Ленинграда никуда не уезжала. Жила со своей дочерью Натальей Михайловной Ступиной, работала, где-то в порту. По просьбе сына, да и по собственному почину, она иногда навещала родных Николая Назарина, ближайшего друга Коли, живших в доме на углу Фонтанки и Гороховой. Их квартира находилась в последнем, третьем этаже, старинного дома, они занимали там одну, очень большую комнату, типа мансарды, с покатым потолком и единственным большим полукруглым окном, начинающимся от пола. Я бывала в этой комнате. Она напоминала мне, какую-то декорацию, например к Достоевскому. Все стены и скосы потолка были сплошь завешаны большими листами с рисунками Николая, который был очень хорошим рисовальщиком. В семье боготворили Колю, гордились им, он же держал себя с ними порядочным деспотом, но в глубине души относился к домашним с большой нежностью. Больше всех он любил свою бабушку, но её в описываемое время уже не было в живых, оставались мама, очень болезненная женщина и хроменькая сестра - Лена. Пока Коля находился в батальоне выздоравливающих, он часто их навещал, старался выделить им что-нибудь съестное из своего пайка. После его возвращения на передовую, бедняжкам стало совсем плохо, они слабели и, наконец, слегли. Соседи по коммунальной квартире иногда помогали им, выкупали их жалкий паек, приносили воду. Но в то же время они приглядывались, что бы в этой комнате можно было утащить. Первой, очень тихо, безропотно умерла убогонькая Леночка. Но и мать её была так слаба, что не могла даже подойти, подползти к умирающей. Она лежала и умоляла Бога, что бы он поскорее прибрал и её, вслед за дочерью. Но лёжа и ожидая смерти, она слышала в темноте, как крысы шебаршат и грызут что-то в бумагах по углам, как их лапки стуча, пробегают по комнате, как они взбираются на кровать умершей дочери, возятся там... Она слышала их писк и возню, в её воображении вставали, вероятно, страшные картины происходившего там... Но встать она уже не могла. Через некоторое время, соседи, заглянув к ним, обнаружили два обглоданных трупа. Они дали знать об этом в домоуправление, сами же постарались разграбить комнату почти подчистую. По распоряжению властей управдомы или работники домохозяйств, за то, что они убирали трупы из опустевших квартир, имели право воспользоваться продовольственными карточками умерших. Когда Наталья Васильевна, в очередной раз добралась на Фонтанку, у Назариных было пусто. Соседи валили всё на управдома, а тот на них. Думаю, что добрая Наталья Васильевна, жалея Колю, не сообщила ему обо всех тех жутких обстоятельствах смерти его родных, о которых понарассказали ей их соседи. Но, всё же Коля с тех пор помрачнел, ненависть его врагам разгорелась с неистовой силой, она живёт в нём и теперь. И про него вполне можно сказать, что "пепел Клааса вечно стучит в его сердце".

На одном из форумов читала сообщение Олега про одно из событий в прифронтовой зоне Ленинграда:
Трамвай водили в пригород за ранеными и обратно. Но случилось так, что на обратном пути немцы остановили трамвай, вывели вагоновожатую и раненых, заставили их выкопать могилу, расстреляли и уехали. Но расстреливали видимо наспех, кто-то остался жив, в том числе и вагоновожатая, которая пережила блокаду и рассказывала об этом. Не знаю, верно ли пересказываю, в интернете найти описание не удалось.

А давайте откроем жизнеутверждающую тему о чудесных спасениях ленинградцев, о помощи и взаимовыручке людей в тылу и на фронте. Таких случаев было, наверно, не меньше. Игнат, вы можете их подобрать в отделой теме. Тем более тем, кто живёт в Ленинграде уж точно известны многие истории.

На одном из форумов читала сообщение Олега про одно из событий в прифронтовой зоне Ленинграда:
Трамвай водили в пригород за ранеными и обратно. Но случилось так, что на обратном пути немцы остановили трамвай, вывели вагоновожатую и раненых, заставили их выкопать могилу, расстреляли и уехали. Но расстреливали видимо наспех, кто-то остался жив, в том числе и вагоновожатая, которая пережила блокаду и рассказывала об этом. Не знаю, верно ли пересказываю, в интернете найти описание не удалось.

Обсуждали здесь - [Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]

Рассказ третий: ..... Никакие, самые богатые, самые пышные похороны в мирное время не сравнить с тем, что сумел, в феврале 42-го года, осуществить папин друг - Гамбург. Но прощальной процессии не было. Никто не рисковал в такой мороз пуститься в длинный, длинный путь. Мужичёк сказал нам, что его лошадёнка в силах дотащить только одного провожающего. Мамочка села рядом с гробом на дроги и они тронулись. Оплата, то есть и хлеб, взятый нами по нашим оставшимся двум карточкам, вперёд, и деньги, 20-ть рублей дал мне, в последний момент, дядя Ваня, предупредив, однако, что даёт мне их в долг, были при маме. И ещё саночки, А я потащилась по тому же белому, безмолвному пути, по Гороховой, Звенигородской, Расстанной... Вот и главный вход Волкового Кладбища. За белой оградой, пышные, белые купы деревьев. И снег, снег, снег.

Среди этого белого безмолвия, кругом ни души, дроги давно уехали, саночки, на них крепко привязанный гроб, на нём неподвижная, застывшая, укутанная фигура мамочки. Взялись мы с ней за верёвочки саночек и повлекли гроб к его, как мы надеялись, последнему пристанищу. Путь был не простой. Надо было тащиться ко 2-ой кладбищенской церкви, на тропку, ведущую через всё кладбище к мостику через Волковку, около которого стояла избушка сторожихи. Мы тащили санки, как-то тупо, ничего и никого не боясь, по совершенно безлюдному мёртвому царству. Тропинка была неровной. Тянуть санки было трудно и вдруг, на перекрёстке дорожек, на нашем пути возникло нечто, мешающее нам проехать, какая-то заиндевевшая, бесформенная, непонятная масса, сугроб, или что? С большим трудом, подталкивая сзади, мы перетянули наш драгоценный груз через это досадное препятствие, и, невольно, оглянулись, посмотреть, что же это за странный сугроб. Там лежали, запорошённые снегом два мёртвых тела, без голов... Это мы увидели ясно, но так-как, тогда всё воспринималось тупо, как-то машинально, то мы, отдышавшись, потянули санки дальше к домику. Могила ещё не была готова и тётя Таня, пожилая женщина, мрачного вида, взяв у нас принесённый хлеб, сказала, что бы мы пришли завтра, принесли бы ещё 2-ую порцию хлеба, поручившись, что к "завтрему" всё будет готово. Гроб был поставлен у стенки домика. А мы поплелись в обратный путь, снова тупо и безразлично перебравшись через тех двух с отсечёнными головами.

И снова, на другой день, мы брели среди могил, под обвисшими под тяжестью снега ветвями кладбищенского "леса". Вот и сторожка, вот и дорогой для нас гроб и табличка с надписью на его крышке. Но почему так тихо, так пусто кругом? Нет ни огонька, не вьётся из трубы дымок... Двери дома заколочены, крыльцо изрядно запорошено снегом, ни следов, ни звуков в доме. Он пуст. Что же теперь делать нам? Где же могила? Мы перешли мостик и на одной из ближайших улиц Волковой деревни зашли в какую-то лавчонку. Женщины, бывшие там, всё нам разъяснили. Оказалось, что накануне вечером, совершенно неожиданно к тёте Тане приехал её сын, военный, на машине и, не долго собираясь, увёз её мать из Ленинграда на "Большую землю". Никаких распоряжений она, покидая свой дом и свой "пост", не оставила. Эти же женщины, посочувствовав нам, посоветовали поискать на кладбище каких-то мужиков, которые, якобы могут нам помочь. Действительно, долго-ли, коротко-ли, но мы увидали среди крестов дым костерка и около него довольно таки страшноватых дядек. Рассказали им о своей беде, о том, что уже отдали половину оплаты исчезнувшей сторожихе, пообещав отдать им всё, что сейчас взяли с собой. Они ответили, что на рытьё новой могилы им этого мало, но, что тут, на кладбище есть ров, оставшийся с осени, когда здешнюю окраину готовили к последней обороне, и что в этом рву люди хоронят теперь своих близких. Тут же они взялись совершить и для нас этот обряд. Взяли лопаты, показали нам ров, змеящейся среди крестов и частью уже заполненный. Под огромной, очень заметной среди, более молодых, деревьев, старой берёзой, они опустили папин гроб в глубокую канаву, мы с мамой бросили вниз по комочку мёрзлой земли. И вскоре эта часть рва была уже засыпана землёй пополам со снегом, а на стволе берёзы была прикреплена табличка с дорогим нам именем. Мы расплатились с дядьками хлебом и деньгами. Долго мы там ещё постояли, опираясь на чьи-то неведомые кресты. Начало смеркаться. Постаравшись запомнить это место, ров, старую берёзу, надписи на ближайших крестах, мы покинули последнее пристанище нашего дорогого усопшего, думая, что весной вернёмся сюда и достойно оформим могилу. Увы, мы вернулись сюда только в 1946-м году, вернувшись из эвакуации, и еле-еле смогли отыскать старую берёзу, на которой и дощечки с надписью уже не сохранилось, вместо рва тянулась обычная кладбищенская дорожка... Оказалось, что папочка наш похоронен под корнями этой берёзы, под дорожкой!

Не знаю по теме или нет.
Из рассказов деда, очень редких ...
1944 год где то на линии пантера...
Дед тогда воевал в арт. бригаде.
Пришлось ему участвовать. в разведке боем связистом при корректировщике огня. В разведку были брошены ..... партизаны.!!!
Естественно в живых остались единицы. Офицер был убит сразу, дед оказался на ничейной полосе среди трупов на пригорке....
Три дня корректировал огонь артиллерии, собирая в вещмешках убитых продукты. Спал, ел на трупах.
Получил ранение в ногу. Был обнаружен трофейщиками после наступления наших. Представлен был к ордену... Медаль за отвагу мы получили в 2000 году, когда его уже не было в живых...... Он никогда не считал это подвигом...

ignat пишет:

мы вернулись сюда только в 1946-м году, вернувшись из эвакуации, и еле-еле смогли отыскать старую берёзу, на которой и дощечки с надписью уже не сохранилось, вместо рва тянулась обычная кладбищенская дорожка... Оказалось, что папочка наш похоронен под корнями этой берёзы, под дорожкой!

А сейчас на этом кладбище и дорожки не осталось. Сейчас там продолжают хоронить четвертым этажом. Я прошлым летом видела там интересную картину. Где то в середине кладбища, над старыми захоронениями натянули непрозрачную пленку, по принципу большого закрытого парника, не понятно что (вернее понятно)) там неделю делали. Потом этот "парник" перемещался в другие места кладбища.
Теперь на этих местах свежие могилы.